Узнать в лицо врача в противоковидной экипировке даже здоровому человеку непросто.

Что может быть страшнее второго обширного инсульта на излете шестого десятка лет? Разве лишь безжалостная ковидная зараза, вцепившаяся в обездвиженное тело. В этом я убедился, когда оба смертельно опасных недуга сошлись в моем организме
Одна беда не приходит…

Врачи говорят, что при кровоизлиянии в мозг главное – не упустить время. В моем случае ильинская неотложка не упустила минуты и часы, предусмотренные нормативами и судьбой для спасения обездвиженного пациента.

…В нарушенной памяти немногое отложилось в первую неделю туманного забытья. И всё-таки с первых метров на каталке по знакомому коридору 3-го корпуса областной больницы бросилось в глаза безлюдье в коридорах. Карантин.

Моя глупая попытка встать с постели и выбраться (непонятно зачем) заканчивается плачевно. Кто и как после этого водружал меня, почти обездвиженного, на койку, уже не вспомнить. Во избежание травм в похожих ситуациях у персонала есть испытанное средство: «беглеца» за руки и за ноги привязывают к койке… Об этом «подвиге» даже спустя три месяца мне напоминали шрамы на месте скруток бинтов – чуть выше щиколоток. Сам виноват, что тут скажешь…

Против ковида и инсульта

Справка. Евгений Смолин около 20 лет являлся собственным корреспондентом «Ивановской газеты» по западной группе районов, до этого возглавлял районную газету «Звезда». В 2000 году земляки избрали собкора «ИГ» главой администрации Ильинского района, и эту должность Евгений Владимирович занимал до 2015-го. Евгений Смолин проявил себя и на литературном поприще: он член Союза писателей России, автор нескольких поэтических сборников, повестей и рассказов. Заслуженный работник культуры РФ, почетный гражданин Ильинского района.

 Через неделю после госпитализации очередной тест на ковид выявил в организме инфекцию. Мой «вступительный» тест на ковид, сделанный в больнице в первый же день, был отрицательным, а теперь я уже носитель заразы.

Снова – носилки, полузабытье переезда. На этот раз – в 3-ю горбольницу, переоборудованную под антиковидную. Получается, второй недуг догнал меня уже в ходе борьбы с первым.

Кстати, бдительное наблюдение местного терапевта, одетого в противочумный костюм, за оставшейся дома моей женой симптомов коронавируса не выявило.

Пара команд на мобильнике – непосильная задача

Коридоры ковидных корпусов безлюдны. Личные контакты персонала с посетителями в особой зоне исключены. Подробности нашей изоляции известны лишь пораженным двумя недугами. Да и что я могу поведать? Понять мою речь может не каждый.

Для общения с близкими остается одно средство – мобильный телефон. Но вот беда: пара простейших операций на кнопочном примитивном аппаратике для меня – китайская азбука. Выручает сердобольная медсестра с закрытым «скафандром» лицом. Она набирает несколько номеров самых близких мне людей. Сам я не в силах выполнить две-три команды. Лишь по мере возвращения сознания и более-менее внятной речи, через неделю-другую, я могу поведать родным некоторые подробности моего заточения в ковидном изоляторе. А эти подробности малоприятны.

В большой палате больных семеро. Все преклонного возраста. Все лежачие. Имен друг друга не знаем. Почти всё время молчим. Состояние такое, что разговаривать и бессмысленно, и тяжело. Лишь один дедок то и дело разражается эмоциональными тирадами. Жаль, дикция такая, что непонятно, на каком языке монолог.

Тишину в палате прерывают лишь переносные аппараты, подающие воздух в дыхательные маски, да реплики персонала, пришедшего для процедур или замены нам памперсов.

Кормят нас с ложечки. Хотя, по правде сказать, едим меньше младенцев. Я, например, могу говеть по два дня и более. И дело не только в отсутствии аппетита. Каждый проглоченный кусочек вызывает приступ безудержного кашля.

Похожее состояние и у моих однопалатников. Поэтому как приключение воспринимается ночная «экспедиция» одного соседа, изъявшего и опустошившего из пары тумбочек чужие запасы соков. До сих пор гадаю, как ему удалось это сделать: ведь до этого ходить по палате он не мог. При этом мужчина искренне полагал, что «излишки» питья принадлежат именно ему.

Каталки-катафалки

Ночь – самое тревожное в ковидной клинике время. В такую ночь отмучился немощный сосед справа. Он уже не мог поправить сползшее до пола одеяло и лежал нагишом. Не стонал, не вздыхал. Но не забуду этот полный тоски, блуждающий взгляд человека, расстающегося с жизнью… Не зажигая верхнего света, трое медиков переложили иссохшего от мук старичка на каталку и, стараясь не шуметь, выкатили с опущенной на лицо простыней в коридор. Через несколько дней точно так же переместили еще одного престарелого больного. Этот пролежал у нас всего два дня…

По телевизору часто крутят однообразную хронику: в обнаженное плечо пациента впивается животворящий шприц. Честь и хвала ученым, нашедшим противоядие ковиду! Но думаю, был бы не лишним напоминанием вид палат, в которых мучаются лежачие больные. Покажите движущиеся к выходу каталки с задернутыми простынями над ними! Надо, чтобы обыватели, прежде всего молодые люди, видели, как велики масштабы беды, нередко порожденной отсутствием бдительности. Неужели пренебрежение к маске и жажда стадного досуга может быть платой за чью-то жизнь? Видевшие смерть в ковидном прибежище согласятся со мною.

Но вернусь к больничным реалиям.

Половина из нас беспомощны в обращении с ложками и тарелками. Медицинский персонал превращается в нянечек, кормящих престарелых больных с ложки. Аппетит отсутствует напрочь, проглотить больше двух-трех ложек каши или супа не могу. К тому же выматывающий кашель всякий раз прерывает трапезу. За время, проведенное в ковидной больнице, я похудел на 11 кг, оброс безобразной бороденкой и забыл, как люди улыбаются… На каталке меня ввезли, на каталке и вывезли после выписки. Сразу же пришлось обращаться к платному урологу, поскольку открылась проблема, к ковиду не относящаяся. Вот почему не могу не поклониться за свое выздоровление еще одним людям – тем, кого недаром называют близкими. Это они добирались до кабинетов высокого медицинского начальства, находили средства для оплаты услуг платной клиники и медицинского такси (да, есть и такое). Именно близкие всеми правдами и неправдами устанавливали контакты с медиками из красной зоны. Искали и находили адреса хозрасчетных клиник и сиделок у наших постелей.

Заново учиться ходить и говорить

Сопутствующие моим основным второстепенные заболевания привели родственников к поиску частной клиники. К слову, таких в Иванове оказалось не так уж много.

Не стану называть хозрасчетное отделение известной в Иванове клиники, чтобы не нарушить закон о рекламе. Скажу лишь, что именно здесь через неделю после госпитализации я с ходунками уже проходил сорокаметровый коридор, а еще через пару дней передвигался без посторонней помощи. С нарушениями в работе ряда внутренних органов, оставшимися после ковида, медики третьей по счету на моем пути больницы также успешно справились. Массаж и лечебная физкультура стали дополнением к медикаментозному лечению. Меня фактически заново учили ходить и понемногу действовать парализованной рукой.

Обход лечащего врача начинался почти искренним удивлением: «Сегодня вы уже встаете! Такого быстрого выздоровления я не припоминаю! Глядишь, из всех рекомендаций скоро останется лишь усиленное питание…» Не забыть и двух медицинских сестричек, с улыбками и прибаутками менявших (порой несколько раз в день) постельное белье и безбоязненно бравшихся за самую неприглядную работу, которую и называть-то не стоит! Старшекурсницы медвуза подтвердили, что в выборе профессии не ошиблись.

  В этом материале, напомню, идет речь о декабре прошлого года, когда в изоляторы были превращены многие больницы областного центра, а число подхвативших ковид увеличивалось изо дня в день. Именно тогда я оказался в хозрасчетной клинике.
  До полного выздоровления мне еще очень далеко. Тем не менее я расстался с положением лежачего и онемевшего больного. Нынешние километровые прогулки по родному поселку со скоростью ковыляющего селезня вряд ли можно считать полноценным возвращением к жизни. Замедленную и тщательно контролируемую речь – тоже. К слову, на компьютерный набор этого текста левой рукой потребовалось три вечера. На необходимую правку – еще столько же.
  Против меня было многое: сразу два тяжелых недуга, солидный возраст, загрузка специализированных клиник. А вот поддержавшая меня крестьянская закалка и не всегда печальный опыт больничного старожила – помогли.
  И всё же главными творцами начавшегося выздоровления считаю медиков, встретившихся мне на пути к нему. Жаль, лица многих скрыты защитными «скафандрами» и медленно возвращающейся памятью.

 

Редакция «Ивановской газеты» благодарит Евгения Владимировича за героические, без преувеличения, усилия по подготовке этого материала и желает скорейшего выздоровления!
Источник

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here