«Свадебные обычаи» ивановских крестьян на рубеже XIX-XX вв.

Фото: ivarh.ru
«Свадебные обычаи» ивановских крестьян на рубеже XIX-XX вв.
Фото: ivarh.ru

 

 

«Свадебные обычаи» ивановских крестьян на рубеже XIX-XX вв.
Фото: ivarh.ru

Свадьба являлась главным событием в жизни российского крестьянина. Причем в бедной развлечениями деревне она была одним из наиболее значимых событий не только для семей брачующихся и их родственников, но и для всех членов сельского общества. Об особенностях крестьянской свадьбы на рубеже XIX-XX вв. свидетельствуют многочисленные документы из архивных фондов волостных судов и земских начальников – они отражают «свадебные происшествия», становившиеся предметом конфликта и последующего судебного разбирательства.

О значении свадьбы, как общего сельского праздника, дает представление прошение новоназначенного в с. Авдотьино священника А.Г. Купрессова. 12 ноября 1903 г. он жаловался, что в Авдотьине «у многих из крестьян существует привычка, возмущающая религиозное чувство». Привычка эта состояла в том, что «мужчины и женщины, взрослые и малые», во время венчания собирались у церкви и требовали «с участников свадебных поездов кто на вино, кто на пряники и орехи», не гнушаясь при этом «упреками в жадности и скупости, а часто и вовсе ругательствами». Возмущенный этим обычаем, Купрессов принял «пастырские меры», возгласив с кафедры о его неуместности. Некоторые крестьяне послушали его, но большинство увещевания проигнорировало, а многие даже выразили явное недовольство, обзывая его «ругательными словами». Скрытый конфликт перешел в открытую стадию 10 ноября 1903 г. В этот день в авдотьинской церкви венчался представитель интеллигенции – учитель иваново-вознесенской торговой школы. Он попросил священника «о недопущении на венчание любопытных зрителей». Поэтому когда в церкви стала собираться обычная толпа, Купрессов постарался удалить их. На это он получил жесткую отповедь, автором которой стала крестьянка Е.Д. Торопова: «Чай ты у нас не первый, нас все священники пускали, ишь какую моду выдумал, не пускать глядеть на свадьбу». Когда же уязвленный священник заметил ей, «чтобы она не особенно много рассуждала, не выйдя из церковной паперти», Торопова «и вовсе вошла в азарт»: «Ишь ты, какой косматый дьявол навязался, вот мы тебя оглоблями-то скоро назад поворотим, живо у нас уберешься». Священник посчитал это (и вполне справедливо) оскорблением при исполнении служебных обязанностей и обратился к земскому начальнику. Однако на суде 8 декабря 1903 г. он не стал настаивать на обвинении, простив крестьянку.

Характер свадьбы, как общего праздника, накладывал серьезные обязательства на ее устроителей. Главным обязательством было устройство свадебного застолья, в котором участвовали едва ли не все жители деревни. Не менее важным было соблюдение многочисленных обычаев, которое также требовало немалых расходов. О составе «досвадебных» расходов дает представление исковое заявление от 19 января 1902 г. крестьянина д. Аксенихи Юрьевецкого уезда С.А. Антонова. По его словам, 17 января они с крестьянином той же деревни Ф.И. Ивановым «помолвились учинить брачный союз» сына Антонова Андрея Семеновича и дочери Иванова Пелагеи Федоровны. Антонов выдал Иванову 75 руб. на подготовку свадебного застолья. Помолвка была отмечена застольем, в ходе которого участники употребили ведро водки (на 7,5 руб.) и на 40 коп. «разной закуски». По обычаю, жених лично отнес невесте гостинцы (конфеты, орехи и печенье на 1,5 руб.). Заранее были уплачены деньги и церковнослужителям (8 руб.). Через два дня был собран девичник, для которого также было приобретено продуктов (пшеничной муки, говядины и др.) на 15 руб. Все эти расходы легли на плечи Антонова, однако в последний момент невеста от свадьбы отказалась. Отец жениха получил обратно «столовые» 75 руб., а также деньги от священнослужителей. Однако он решил взыскать с Иванова и остальную сумму. 30 января 1902 г. Семеновский волостной суд частично удовлетворил иск, присудив Антонову компенсацию в размере 7,5 руб. Не были приняты во внимание доводы противной стороны – Иванов утверждал, что гости при помолвке были с обеих сторон, да и часть расходов он взял на себя. Он соглашался компенсировать Антонову «по добровольному соглашению» лишь 2 руб. за четверть водки.

Однако постановление суда настолько возмутило его, что 27 февраля Иванов обратился к земскому начальнику. Он обращал внимание, что при помолвке выпивали водку, как купленную на деньги истца, так и на его личные, «а кто больше выпил, расчет произвести едва ли возможно», причем он был «вполне уверен, что с моей стороны гости выпили водки и съели закусок много меньше, чем истец со своими гостями» (с его стороны гостей было четверо, а со стороны Антонова – 10 чел.). Он совершенно не желал переносить дело в суд: «ведь я этому не виноват, если дочери моей не по мысли жених, неволить же ее я не могу». Однако настойчивость Антонова рассердила его: он отказывался от выплаты 2 руб., поскольку «если уж он начал хлопотать, то я ему не желаю заплатить и заявляю, что на все свои убытки буду предъявлять законные иски». «Законные иски», однако, предъявлять не пришлось – на заседании Юрьевецкого уездного съезда 22 мая 1903 г. стороны получили разъяснение, что «вступление в брак совершается по обрядам церкви и не может обуславливаться никакими обязательствами и быть предметом гражданских сделок», а соответственно, исковые требования обоих не имели оснований.

Однако это не касалось выданных на свадьбу денег, которые все же являлись предметом «гражданской сделки». 15 ноября 1903 г. крестьянин д. Ерофеева Вязниковского уезда М.В. Клинов жаловался, что в октябре сосватал за себя дочь крестьянина д. Глинищево Шуйского уезда, А.В. Тимофееву. Он выправил метрические документы, заказал венчание (на это ушло 25 руб.) и выделил 40 руб. на свадебное застолье (эту сумму он именует «выводом»). Но когда жених назначил день венчания, Тимофеев отказался от договора. В ответ отец невесты заявлял, что весь полученный им «вывод» был израсходован на приготовления к свадьбе: водку и говядину при помолвке, гостинцы невесте, выправку метрики и покупку «подвенечного набора»: ситца, миткаля, коленкора на одежду жениху и невесте, чулок, одеяла и платков. По его словам, «хотя вещи и останутся у нас, но совершенно были не нужны». Свадьба же расстроилась потому, что Климов (видимо, исчерпав свои запасы), больше денег не дал, а у самого Тимофеева, очевидно, их и не имелось. На сей раз суд оказался на стороне истца, 7 декабря 1903 г. обязав Тимофеева выплатить ему 40 руб. и отклонив его встречный иск. Для выплаты исковой суммы пришлось даже 9 мая 1904 г. описать имущество ответчика: 4-оконнный дом, крытый железом и ведерный медный самовар потянули на сумму всего в 300 руб. Такая же ситуация сложилась с жалобой крестьянина д. Сквозникова Варнавинского уезда С.И. Белова, который 18 марта 1913 г. жаловался на расторгнувшую помолвку с ним крестьянку д. Сергеева Тейковской волости М.И. Фокину. Для возвращения ему были назначены выделенные невесте 6 руб., тогда как расходы на покупку ей украшений (два золотых кольца на 8,5 руб., золотые серьги на 5 руб. и головной убор на 1,25 руб.), а также припасов на свадьбу (на 36 руб. вина, пива и разных закусок) – ему возвращены не были.

Обращает на себя внимание огромные суммы «столовых денег», и внушительные счета на подготовку к свадьбе (средняя зарплата фабричного рабочего в этот период составляла всего 15 руб.). Поскольку большинство крестьянских хозяйств не имели возможности единовременно выделить подобную сумму, свадьба обычно проводилась в кредит. Но далеко не всегда вернуть его удавалось вовремя. 30 мая 1912 г. крестьянин д. Баранниц Лежневской волости П.С. Голубев жаловался на своего сына Александра Петровича, которого женил в 1909 г. «Конечно, всякому известен крестьянский быт, – замечал он в прошении, – денег своих на свадьбу не было и пришлось таковые занять». Он занял по 100 руб. у крестьян Ф.К. Солдатова и А.И. Шиганова, а также вложил своих 99 руб. Однако сын этого долга не отработал и ушел из семьи, а в одиночку выплату долга отец потянуть не мог. Но волостной суд претензии не удовлетворил и 2 сентября 1912 г. решил в иске «по бездоказательности» отказать. 1 января 1914 г. крестьянин д. Слободки Якиманской волости К.С. Цветков жаловался на своего сына Василия Капитоновича, на свадьбу которого истратил 250 руб. В числе заимодавцев Цветков называл 6 лиц, у которых он занял от 10 до 60 руб. Сын же покинул семью, не заплатив эти деньги. впрочем, стороны помирились и к разбору дела в суд 23 февраля не явились.

Наиболее ярко характеризует отношения отца и сына-жениха дело по прошению крестьянина д. Малых Ломов Болотновской волости В.Е. Лапшина. Он 4 декабря 1900 г. жаловался на сына, Ивана Васильевича, который ушел из дому в Родники на фабрику, не отработав долг за свадьбу в 60 руб. На судебном заседании 20 декабря 1900 г. отец показал, что деньги на свадьбу брал в долг у разных лиц, и ныне уплатить его не может. Особенно 47-летний истец упирал на то, что он – вдовец и имеет 4-х сыновей, старшему из которых едва исполнилось 14 лет. Сын пояснил, что «ушел из дома, не имея порядков в доме и платить не желает», однако иск был удовлетворен. В прошении земскому начальнику 8 января 1901 г. Иван подробно раскрывал мотивы своего поведения. По его словам «отец сам расстраивает крестьянское хозяйство, продавая необходимое для него имущество». Он продал единственную корову, лес, сенной покос, зерновой хлеб и удобрения, оставив без обработки земельный надел. Полученные деньги отец «израсходовал без пользы для крестьянского хозяйства, купив на все вырученное городскую одежду для себя и гармонику, а оставшиеся деньги пропил». Кроме того, Иван в течение года выплачивал отцу по 8-9 руб. ежемесячно, почему и считал долг погашенным. Далее проживать в деревне он не видел смысла, «ввиду расстройства крестьянского хозяйства». Однако к разбору дела в Юрьевецком уездном съезде 14 февраля 1901 г. стороны не явились, поскольку заключили «миролюбивую сделку»: Иван единовременно уплатил отцу 30 руб., исчерпав свадебный долг.

Приведенные документы свидетельствуют, что крестьянская свадьба на рубеже XIX-XX вв. являлась делом общесельского масштаба, причем настолько затратным, что могла подорвать крестьянское хозяйство. Как правило, молодая семья не могла сразу встать на ноги и в течение некоторого времени обязана была оплачивать «свадебный кредит» своим родителям.

Дело завершилось для оговоренных Михайловым лиц вполне удачно. Что послужило причиной подобного поведения беглого крестьянина, сказать трудно. Однако обилие деталей в его показаниях наталкивает на предположение, что далеко не все они были пустой выдумкой находившегося в «пьяном образе» арестанта. Возможно, он действовал по указке хозяина (Я.Анничев оказался единственным фигурантом, не пострадавшим при разбирательстве). Так или иначе, обстоятельства этого дела достаточно ярко характеризуют социально-экономическую обстановку в с. Иванове на рубеже XVIII-XIX вв.

Егор Бутрин,
зам.начальника отдела публикации
и использования документов облгосархива.

Источник

ОСТАВЬТЕ ОТВЕТ

Please enter your comment!
Please enter your name here