«Замуж иттить не хочу!» (Насильное венчание в лухской деревне в начале XIX в.).
Фото: ivarh.ru
Бракосочетание, как важнейший акт в жизни человека и гражданина, в XVIII-XIX вв. находился под строгим церковным и государственным контролем. В связи с этим возникало немалое число судебных казусов, связанных с различными нарушениями в ходе венчания. Одним из наиболее интересных материалов такого рода является дело о «незаконном венчании», отложившееся в архивном фонде Юрьевецкого уездного суда.
…Эта запутанная история началась с того, что крестьянин д. Пирогова Юрьевецкого уезда Кирилл Данилов, вернувшись 26 февраля 1810 г. домой после поездки на лухский торг, обнаружил, что его жена Василиса Максимова исчезла в неизвестном направлении. Возмущенный муж немедленно сообщил об этом, уточнив приметы жены: «ростом мала, волосом руса, лицом весновата, глаза серо-карие, нос остр».
Однако беглая жена вскоре дала о себе знать: уже 3 марта последовало ее прошение костромскому вице-губернатору И.К. Васкову, в котором описывались обстоятельства, предшествовавшие ее бегству от Данилова. Она утверждала, что венчана была «насильно» и жить с мужем не желает.
В результате допросов всех участвовавших в событиях лиц были сформированы две версии произошедшего. Одну из них изложил покинутый муж. По словам Кирилла Данилова, еще до венчания он «беззаконно жил» с будущей женой около полутора лет. После того, как она забеременела, он решил оформить отношения законным образом. Они вместе отправились на лухский торг, чтобы затем «прямо проехать для обвенчания» в свою приходскую церковь. Прибыв в село, они просили священника обвенчать их, и тот исполнил обряд по всем правилам и «без всякого принуждения». После венчания новоявленная пара отправилась домой, где по заведенному порядку «сели за стол» и пригласили гостей, которых обильно «потчивали вином». На следующий день новоиспеченная жена отпросилась у Данилова в соседнюю деревню, якобы за приданным, в сопровождении своего зятя, Ивана Кузьмина. Муж дожидался ее целый день, а затем явился к Кузьмину и потребовал объяснений. Тот ответил, что Максимова отказалась возвращаться, объявив, что с Даниловым она «не венчана». Муж немедленно направился к голове Михаилу Иванову. Тот собрал всех свадебных «поезжан» на сход. Те объявили, что Максимова была «подлинно венчана и обручена» с Даниловым, так что она вынуждена была вернуться к мужу. Однако через четыре недели она вновь бежала.
Версия Василисы Максимовой оказалась гораздо более душещипательной. По ее словам, она направилась в Лух со своим соседом Иваном Михайловым и его женой. «Справя свои покупки», они двинулись обратно и в 9 верстах от города «наехали» на Данилова с товарищами. Тогда Максимову «сильным образом» посадили в сани к Данилову. Она закричала «караул!», но товарищи Данилова зажали ей рот и вскачь направились в село Вознесенье. Здесь ее вывели из саней и притащили в избу священника. Совсем потерявшая голову от страха крестьянка «кинулась в подполье и хотела от них схоронитца», но ее вытащили оттуда. Затем ее повели в церковь. На пороге ее она закатила очередную истерику и священник «успокоил» ее ударом тяжелого железного ключа в лоб, разбив голову до крови. Во время венчания в церкви «новобрачная» вцепилась батюшке в ризу и начала рвать ее, крича, что «замуж иттить» не хочет. Священник, не мешкая, пустил в ход кулаки. К нему присоединились и «поезжане». Затем ее выкинули из церкви и отвели обратно в дом священника. Сами «поезжане» уселись за перегородкой и пили вино, «обмывая» только что состоявшееся «венчание». Затем «невесту» отвезли в дом Данилова. После свадьбы Максимова улеглась на печи. Однако «жених» стащил ее оттуда за косы и заставил лечь с собой. Ночью она еще дважды пыталась бежать, но оба раза он возвращал ее. Утром к Данилову явилась ее сестра Афимья с мужем. Лишь с их помощью она смогла покинуть ненавистный ей дом.
Надо отметить, что подавляющее большинство свидетелей происшествия приняли сторону «обманутого мужа». Его показания подтвердили свадебные «поезжане» Иван Егоров, Тихон Иванов, Иван Матвеев, Иван Михайлов, Иван Степанов, Иван Петров и Никита Данилов. Жена Ивана Матвеева, «сваха» Василиса Иванова также подтвердила их. Церковнослужители, принимавшие участие в венчании – священник Андреян Гаврилов и пономарь Василий Гаврилов также заявили, что в ходе таинства были соблюдены все законные процедуры. Однако показания родственников Максимовой основательно портили картину всеобщего согласия. Ее сестры заявили, что на свадьбе во время всеобщего веселья Василиса плакала и говорила, что с мужем не венчана и жить не будет. Впрочем, этих показаний, конечно, было недостаточно для оправдания невесты. Поэтому 18 июня 1810 г. последовало еще одно ее прошение, на сей раз на имя самого Александра I. В нем Максимова ссылалась на дьякона с. Вознесенья, Гавриила Иванова. По ее словам, этот дьякон видел ее в доме священника избитой и лежавшей на полу. На его вопрос о причинах этого, хозяин грубо ответил: «Не твое дело, дьякон! Если не хочешь пить, то поди домой и не мешайся ни во что!». Дьякон показал, что Максимову в избе священника не видел, однако заметил, как ее из церкви несли «за руки и за ноги». Кроме того, по просьбе Максимовой был допрошен сын священника с. Архангельского, Дмитрий Прокофьев. 8-летний мальчик сообщил, что в церковь ее «два мужика за руки тащили» и смирилась она лишь после удара ключом от священника. Во время венчания она сидела на полу и венец на ней «держал мужик».
Самым ненадежным свидетелем оказался зять Максимовой, Иван Кузьмин. Его показания на первом допросе не слишком отличались от слов односельчан. Однако на дополнительном допросе он подтвердил показания сестер Максимовой. Но и эта версия событий оказалась не окончательной: на следующем допросе он объявил, что все прошло «по обыкновению, как бывают и прочие свадьбы». Впрочем, вскоре он отказался и от этих показаний, сообщив, что «такового показания следователю совсем не чинивал». Столь шаткую позицию Кузмина вполне можно объяснить: он оказался «меж двух огней»: его жена была сестрой пострадавшей, но все односельчане при этом поддерживали противную сторону.
Что же в действительности произошло 17 января 1810 г. в с. Вознесенском и д. Пирогово? Показания свидетелей, как мы видели, весьма разноречивы, и доверять им проблематично: односельчане поддержали Данилова, родственники – Максимову. То же самое касается и священнослужителей. Однако факт остается фактом – с новоявленным мужем Максимова жить не хотела и использовала все возможные средства освободиться от ненавистных уз брака. Насколько реальна описанная Максимовой картина похищения и венчания – не очень понятно. Судя по всему, некоторые события в ее драматическом рассказе основательно приукрашены, а то и просто выдуманы (как факт избиения ее Максимом Ивановым, позднее опровергнутый ею). Однако сам факт «насильного венчания» сомнению не подлежит. Здесь нужно обратить внимание, что Максимова направилась в Лух не с будущим мужем, а с соседом, да и спонтанное решение обвенчаться по дороге домой выглядит довольно странным. Достаточно характерным является поведение свидетелей в ходе этого дела: все мужское население д. Пирогово поддержало своего односельчанина. Даже зять пострадавшей постоянно менял показания под давлением общины – с одной стороны и жены – с другой. Беглую жену поддержали лишь ее сестры. Но если для вотчинного правления их показания ничего не значили (оно приняло сторону Данилова), то Лухский уездный суд был вынужден прислушаться к ним.
Егор Бутрин, зам. начальника отдела публикации и использования документов ГАИО
Впервые опубликована в «Рабочем крае» № 174 от 27.09.2013
